Студентов можешь не учить, но ерундой страдать обязан!

Сейчас будет рубрика #Дашапедагог опять.

У нас на кафедре, где я работаю, все очень важные. Все сплошь доктора да кандидаты наук, и только я одна с зайцами, и разбираются в таких вещах, как методика, методология, методички, планы, программы. Причем, разбираются уже давно, с сотворения мира. Все постоянно что-то пишут и обсуждают это. Заявления, правки, отчеты, договоры, почасовки. По сто раз на дню что-нибудь меняется, всем сообщают об очередном апокалипсисе, и все бросаются что-то писать - и обсуждать это всей кафедрой. Комиссии, решения комиссий, составы комиссий, документацию по комиссиям, подписи, бланки, новые формы бланков, новые шапки новых форм бланков... Это ж какую голову надо иметь, чтобы все помнить и во всем разбираться. В одной из форм программы в таблице колонок столько, и расположены они так, что проще пройти лабиринт Минотавра, нежели уразуметь, куда какую цифру и букву вписать. Еще наши важные дамы (от 37 до 55) обсуждают новости. Те, которые в стране. Политические и остальные. Мне сложно привести примеры, потому что я в новостной среде полный ноль, знаю только курс евро, ну и о последнем самолете. А студентов, их успехи и что-то интересное с занятий почему-то никто не обсуждает. Разве что кого из студентов давно не видели и "как они все оборзели".
Такая система царит не только на нашей кафедре, естественно.
Спрашивается! А где преподавание-то? Когда преподавать? Что такое вообще есть преподавание?
Для меня преподавание - это многоуровневая система. Это всегда не просто донесение информации до головы ученика - будь он дошкольником или совсем уже взрослым человеком.
Это, во-первых, поиск информации. Ее анализ и укладывание в структуру, необходимую для понятной подачи на занятии. Информацию нужно найти правильную: интересную, прежде всего, грамотно изложенную, полную, с примерами. Не знаю, как другие учителя, а я не могу без примеров! Мне надо, чтобы минимум теории и максимум практики. Потому что мы учимся, чтобы не просто знать, но и чтобы применять.
Во-вторых, это подача информации. Важно продумать, кому и как объяснять материал. Все люди разные, это очевидный факт. Когда люди объединены в группы, они составляют коллектив. А все коллективы тоже разные! И то, как я буду рассказывать одному коллективу, отличается от того, как я преподам то же самое другому, точно так же, как и в индивидуальном преподавании. Есть аморфные группы, вялые, едва соображающие. Есть группы-эгоисты, требующие, чтобы им все разжевали и проглотили, а то сами они глотать не будут. Есть группы активные и работающие строго по регламенту. Есть веселые и легкие; и так далее.
В-третьих, это контроль. Мне важно не то, как студент написал тест (если честно, мне это совсем не важно, потому что тесты и самостоятельные они решают с телефоном, и попробуй у них его отбери). Важно, насколько человек в действительности овладел информацией, как ее впитал и осознал. Потому мне всегда интересно, как студент сам, без опоры на что-либо расскажет мне материал. Вслух, четко и внятно. Я учу их не бубнить себе под нос, не орать на всю аудиторию, не стрелять по сто слов в секунду и не тянуть кота за всякие места. Стоять и не качаться из стороны в сторону, как будто они литра четыре бренди только что распили на задней парте. Не использовать слова "как бы", "вот", "это", "типа", "ээээ". И я хочу, чтобы, помня об этих правилах, они могли грамотно и спокойно поведать мне - своими словами, а не из учебника! - то, что мы с ними проходим, усвоив все нюансы и поняв, где и как с этим можно работать.
В-четвертых, это воспитание. Когда мы сталкиваемся часто с каким-то определенным человеком или группой людей, мы не можем не оказывать влияние друг на друга. Студенты влияют на меня, я влияю на них. Есть осознанное влияние, а есть то, которого мы не замечаем, если не задумываемся. То, как я веду себя с ними, как говорю, двигаюсь, какие требования выдвигаю, за что поощряю и за что наказываю, в какой последовательности работаю, все это накладывает отпечаток. Они приучаются к правилам, это воспитывает их точно так же, как воспитывает семья и друзья. Преподаватели, которые предъявляют противоречащие сами себе требования, которые несдержанно говорят, кричат, эмоционируют, а потом неожиданно начинают ласково утютюкать, которые, наоборот, читают лекции с удушающей отчужденностью, превращая занятие в кисель, - они все влияют на характер будущих специалистов, на их восприятие реальности. Я всегда была за адекватное, продуманное поведение и спокойную атмосферу, которая позволит двигать ход урока без особых трудностей и направлять мысли учеников в нужное мне русло.
Так вот, мне так жаль и непонятно, почему такое большое количество времени и сил (и здоровья!) в преподавательской среде уделяется бумажкам, которые никак не повлияют на развитие учеников, и все меньше и меньше времени идет на совершенствование педагогических навыков. Однажды, двадцать пять лет назад, педагог выработал одну стратегию поведения, один шаблон своего педагогического образа, и больше не менял его с тех пор, ничего не пересматривал в нем. Этот образ сначала оттачивался и применялся, потом изживал себя, потом затухал и превращался в музейный экспонат. И вот такие музейные экспонаты очень часто водятся на разных кафедрах разных вузов, и в школах, и где только не.
Я может быть не так что-то сформулировала; а коли так - может быть не во всем права. Но суть моих страданий вот в чем: по-моему, бумажной работой должны заниматься одни люди, а педагогической деятельностью - другие. Ну, по-большей части.
А еще лучше - чтобы просто поменьше бумажек и никому не нужных инноваций. Правильно где-то говорится о развале системы образования у нас. Вот как тут ее не заподозрить, когда такое творится.
Ушла пить чай.

@темы: To tell the truth, Преподавательское

---

О славном педагоге замолвите слово!

Сегодня я была на занятии у восхитительного педагога Эльвиры. Не помню, сколько лет она уже преподает в Бэби-клубе; помимо этого она является директором нашего клуба; и еще она психолог и логопед. Она ведет разные группы, сегодня я смотрела ее занятие с пятилетками. Это было общее занятие на развитие навыков чтения, счета, произношения. Подготовка к школе.
В группе 6 детей. Три девочки и три мальчика. И если на наших занятиях английским "шесть детей = шестьдесят детей", то здесь шесть это ровно шесть. Занятие ее меня заворожило совершенно, и я исписала много страниц блокнота, жадно поглощая Элину педагогическую мудрость.
Структура урока та же, что и у меня, что и у всех в Бэби-клубе: блоки занятий от 10 до 20 минут чередуются 5-минутными переменками, где помощник активно и весело проводит время с детьми.
Первое, чем я была поражена, это умение Элиных детей сидеть по 25 минут кряду и спокойно заниматься. Сидеть на ковре, конечно, не за партами. И им позволительно двигаться, ложиться на живот, в общем они чувствуют себя свободно. Но они не толкаются, не разговаривают друг с другом - или делают это быстро и шепотом! - и они полностью настроены на Элю.
Следующее, что я отметила: они не перебивают друг друга. Если Эля обратилась к кому-то одному из них, и он отвечает или выполняет задание, остальные терпеливо ждут, не подсказывают, не изнывают от скуки и не начинают искать, чем бы себя занять, как это могут делать некоторые мои ребята.
Ее дети не хватают пособия, не стремятся их растерзать, присвоить или поиграть с ними. Они знают, что это Элины "игрушки", и ей не нравится, когда их берут без разрешения.
При этом дети совершенно расслаблены, они смеются и шутят, и Эля шутит и смеется с ними. "Я не могла прикалываться и смеяться на прошлой работе, а тут могу. Вообще, я прихожу сюда поржать!" - говорит она. Но она многое рассказала мне (и продемонстрировала) об умении заслужить внимание и уважение детей. Они очень ее любят, но их любовь основана на уважении и дисциплине, они слушаются ее, потому что приняли и выучили разумные правила. А мои дети любят меня как-то уж "слишком без правил". Пришла пора апгрейда.
Я сделала много полезных записей и о занятии, и о переменках, и о поведении Эли и ее помощницы, и о словах, интонациях, жестах. У меня был относительный порядок на моих занятиях всегда, и я всегда стремилась к четкости и определенному регламенту, но такого совершенства, как у Эли, я не достигала, и о многих деталях просто не задумывалась.
В это воскресенье я буду пробовать делать все, что я впитала (и все, что впитал мой блокнот), на следующей неделе снова схожу на Элино занятие, только уже в другую группу, где дети еще не привыкли к правилам Бэби-клуба и где Эльвира их только "дрессирует". Посмотрю, как она это делает.
Мне безумно интересно работать с людьми, вот в этом аспекте: психология поведения, реакции. И дети - с детей все начинается. Я слабо представляла раньше, что захочу совершенствоваться в педагогическом мастерстве, но - вот я хочу.

@темы: Калейдоскоп, Преподавательское

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Бытовое, текущее, ближайшие планы

Погода. Дни наступают межсезонные, как будто бы мы застряли черт знает где. Осень и зима, и даже немножко весны, все это одновременно порхает в воздухе, лежит на дорогах в виде грязных луж и покореженных коричневых сугробов-мутантов. Сегодня было значительно лучше, чем вчера - сухо, тихо, в меру морозно. Аккуратно так.

Писанина. Сказку писать не получается. Выходит либо описывать, либо вести диалог, либо перемещать героя на плоскости; а повествование при этом не выстраивается ни на йоту. Я зацикливаюсь на деталях, потому что считаю, что детали делают все, но при этом я забываю о том, что у сюжета должна быть единая линия. У меня выходят лишь "вспышки", как будто бы это клип, снятый на музыку и состоящий из обрывочных сменяющихся кадров. На самом деле я так и ощущаю жизнь - как вспышки, а не как цельный рассказ. Хочется взять текст, распечатать его и настучать им себе по голове.
При этом появилось желание писать больше. Никуда не ездить, не работать, а писать, писать, пробовать.

Работа. В следующее воскресенье буду проводить родительское собрание в бэби-клубе. На повестке дня у нас следующие вопросы, обсуждение которых нужно будет как-то уложить за 15 минут:
1. По каждому ребенку отдельно:
- с чем пришел в сентябре
- чего достиг за три месяца
- сильные стороны и успехи
- над чем еще нужно поработать
2. По группе в целом:
- поведение на разных этапах занятия и влияние детей друг на друга
- отношение детей к разным видам деятельности во время занятия
- работа с ребенком дома, домашние задания, обсуждение занятий
3. Открытый урок в конце декабря:
- кто планирует быть, каким составом
- дата
- что нужно будет подготовить дома (элементы костюмов, песни, стихи)
4. Квитанции на оплату декабря (не забыть раздать)
В начале декабря:
Нужно подвести итоги по каждому индивидуальному ученику. Провести "экзамен" со скайповыми на определение уровня. Выставить условные оценки. Подвести итог: "с чем пришел, чего достиг, куда двигаться дальше". Написать план для каждого ученика: пройденные темы, контрольные работы, дальнейшая программа.

Я фиговый писатель, художник, певец, танцор, артист, швея, кулинар, но может быть я хотя бы преподаватель ничего так? Иначе, если здесь тоже все плохо, то сколько же народу страдает-то сейчас В общем, оптимизму мне в одно место - и вперед!

Праздники. Написала список подарков. ^^ Он меня очень радует. Это то, что мне нравится искать, делать, дарить. Он выходит большим, как будто Дашаэкстраверт, я надеюсь, у меня все получится. Нужно еще написать список вещей, которые должны быть сделаны до праздников. Их довольно много, но меня успокаивают такие списки: я хотя бы вижу фронт работы и четко представляю, что еще осталось. Некоторые дела очень даже приятные, к тому же.)

Как обычно, конец года дает какой-то смысл. Я недавно определила: для меня смысл существования есть, когда есть цель, пускай даже маленькая, в виде списка дел и праздничных подарков. Пережить праздники - это приятный итог, и чтобы к нему прийти, нужно сделать разные вещи. И вот теперь жизнь приобретает упорядоченность и вектор.

Всем счастья, чаю и хорошего сна!

@темы: Калейдоскоп

---

Цикл. Фрагмент 1. The Roads We Take

Нулевой фрагмент цикла

В воздухе -
Окно, раскрытое для нас,
Невидимое в зыбкой тени раскидистого граба.
К краям его ладонью прикоснись -
И всколыхнется мир по обе стороны его,
И донесет прохладным ветром запах -
Так пахнут новые созвездия, и новые пески, и пальмы,
И новый свет на коже. Так пахнет новая вселенная,
В которую влечет нас. Кем-то порожденная,
Она веками нас ждала под тенью граба.

***
Несколько дорог вели к селению Гелван-гленн с севера, востока и запада. Все они отличались друг от друга, как отличается журчание горного рожка от низкого, трубного голоса валторны. Северная тропа мерцала маленькими звездочками светлячков и стлалась от дома Оуэна мимо деревянной изгороди, поросшей плетистыми розами, через тисовую рощу, мимо озерца, глубокого лишь в полнолуние, вдаль, за тысячелетние валуны. Еще одна, каменная, начиналась вблизи поместья Клох-Амран, шла через туманную долину, в пустоши. Колокольная песнь камней слышалась на этой дороге.
Широкая улица, соединяющая центр деревни с ее западной частью, уже после кондитерской и домика Энджела рассыпалась на несколько тропинок, и они исчезали в разных направлениях: держась одной, можно было попасть прямиком к мглистым болотистым равнинам, другая уводила в леса, третья была выходом к реке Атиль, еще одна – к Янтарному морю.
Иногда дороги менялись местами.
Рена жила неподалеку от пути Тобарбелах. «Колодезной дорогой» называли его от того, что он проходил в нескольких метрах от вырытого в незапамятные времена и отстроенного каменного колодца, которому, возможно, довелось напоить однажды самого Мирддина Эмриса. Сейчас колодец окружали кусты сирени, а чуть дальше рос молодой граб. Вересковая мягкая дорожка спускалась мимо него, вилась вдоль ручья, бегущего на северо-запад с пригорка, где стоял дом – добротный, хорошо сложенный дом из прочного дуба, с изящными резными панелями и медными дверными ручками, украшенными круглым орнаментом. Усадьба называлась Ихе-Гриен. Чуть дальше, за поворотом ручья, дорожка порастала папоротником и таяла в туманных холмах, похожих друг на друга.
Медовые солнечные пятна на скрученном стволе граба плыли, подчиняясь магии заходящего солнца. Рена положила в ящичек стола колоду длинных карт с темно-синей каймой. Оливер должен был прийти сегодня, и ей следовало тщательно объяснить ему про дозировку и смешивание препаратов, чтобы не вышло как в прошлый раз. На столе появились две чашки и особый заварник, баночка с облепиховым джемом и печенье. Рена внимательно оглядела комнату для встречи гостей. Что-то казалось ей незавершенным. Она вспомнила знак «перевернутого пути» на одной из карт, символ, который не вписывался в общую картину болезни Оливера. Рена прошлась вдоль стеллажа с медицинскими книгами, хмуро перебирая корешки. Вздохнула. И, сама не зная, для кого, принесла из кухни еще одну чашку и еще один заварник – с обычным чаем.
В дверь вежливо постучали. Оливер всегда являлся вовремя, за исключением тех случаев, когда не мог явиться совсем.

- Заходи...

- Заходи, - велела она мальчишке. Быстро, внимательно окинула взглядом его тающее тело и упрямые движения. Он по-прежнему сжимал кулаки, когда делал усилие над собой.
Оливеру исполнилось тринадцать две недели тому назад, и у Рены был припрятан для него подарок, но она твердо решила отложить его напоследок.
- Сегодня начнем с трав. Садись, дыши.
Она сунула ему под нос глубокую кастрюлю, над которой клубился ароматный дым. Оливер только поморщил лоб и принялся вдыхать пары, наклонившись к кастрюле почти вплотную. Через пять минут основной жар вышел, Рена накинула на русоволосую голову мальчишки одеяло, и так он просидел еще какое-то время. Когда травы отдали все, что могли, и одеяло было разрешено убрать, Оливер вынырнул раскрасневшийся, взмокший и явно чуть более живой, нежели до процедуры.
- Чай! – удовлетворенно провозгласила Рена. - Рябина и болиголов.
Оливер понюхал напиток.
- Там что-то еще? – он посмотрел на нее зеленовато-карими глазами.
- Молодец. Сегодня я решила добавить солодку, - Рена пододвинула ему тарелку с печеньем. – Ешь.
Глаза Оливера имели свойство менять оттенок от ясного, хризолитового, будто молодая трава, до темно-оливкового цвета топящей пустоты.
- Солодку не для сладкого вкуса, конечно, - пробормотал Оливер и отхлебнул из чашки.
Рена поджала губы.
- Не для вкуса, - подтвердила она.
- Мне становится хуже, да? – прямо спросил Оливер.
Рена перестала раскладывать вещи на столе и спокойно поглядела на мальчишку. Этот пациент давался ей иначе, чем остальные.
- Да, сейчас твое состояние ухудшается, - слова резанули воздух. – Только давай-ка мы пока не будем ставить крест. У тебя есть что можно лечить, и я буду это лечить. Мы не все пункты нашего плана еще прошли. Нам есть что противопоставить болезни, понимаешь?
- Я понимаю, - сказал Оливер. Был ли он при этом согласен, Рена не ведала, но хвала Мерлину, он безропотно выполнял все ее предписания.
Рена надеялась, что он хочет жить. Они никогда не говорили об этой стороне вещей.
- Оливер, сегодня тебе нужно лечь спать у меня, - мягко сказала Рена. – После такого лечения необходимо спать, а дома сам ты не уснешь.
- Это нужно именно сегодня? – он встал с кушетки. Его лицо впервые выглядело обеспокоенным, и Рена почувствовала, как только что отняла у него надежду на что-то.
- Да, иначе никак.
Оливер запустил руку в волосы и постоял несколько секунд, закрыв глаза.
- Раз иначе никак, значит никак, - наконец, сказал он рухнувшим голосом.
Можно было только гадать, на что направлены его мысли.
- Пойдем, покажу тебе новые препараты, – она подтолкнула его к выходу из комнаты. – Запишешь кое-что.

***
Северная Лира кралась по запорошенной каменной дорожке мимо диковинных домиков с низкими крышами и ухоженными яблоневыми садиками в западной части деревни Гелван-гленн. Садики эти таились за невысокими металлическими изгородями, узорчатыми и изящными, хрупкими в тонком слое серебристого инея. Красные с оранжевыми боками яблоки висели на склонившихся под их тяжестью ветках, точно елочные игрушки. Некоторые упали на землю и лежали, присыпанные крупицами снега, выделяясь ослепительно праздничными кляксами на белом полотне. В этой части деревни зимы было больше.
Рождественские яблоки были самыми любимыми у большинства жителей. Они запекались в пирогах - "Пирогах, которые невозможно испортить", - или подавались во фруктовых тарелках под терпкое вино из глубоких погребов, или елись прямо так, и сок тек при каждом надкусывании, сладкий с кислинкой, и пальцы бывали липкими от этого сока.
Северная Лира тихонько фыркнула от попавшего в нос запаха корицы из ближайшего дома, за дверьми которого царила предрождественская суматоха. Выгнув спину, белоснежная лисица взъерошила мех и стряхнула с него комочки снега. Еще не хватало носить в Рождество мокрую шкурку. Перепрыгнув узенький замерзший ручеек, слишком скользкий, чтобы пытаться ступить на него, она оказалась по ту сторону владений нелюбимых ею Гарретов, прямиком у тайной лазейки, ведущей в сад Оливера.
Северной Лире нравился мальчишка. Высокий и крепко сложенный, он, однако, казался неуловимо прозрачным и незащищенным - может быть, тому причиной были его меняющие цвет глаза, в которых прятались бесконечные лабиринты пройденных вселенных, мерцали знакомые ему звезды, и пели ветра, которых никогда не существовало здесь.
Жители деревни поколениями приспосабливались к проделкам чародейски ведущей себя действительности. Пришедшийся на Новый Год сбор урожая, неделя дождей с чистейшего солнечного неба в прошлом мае, тыквы, вздумавшие вырасти из розовых кустов в январе позапрошлого года... Это был их дом, и таково в нем было положение вещей. В других местах, не охваченных влиянием столь изменчивой окружающей среды, любящей побаловать сюрпризами, они чувствовали себя неуютно.
Дом, на крыльце которого остановилась лисица, не походил на остальные дома. В любое время года, будь то душный февраль или промозглый, туманный декабрь, этот дом выглядел так, словно в нем жило Летнее Утро. Из этого места веяло теплом, здесь все было пронизано светом того сорта, который, бывает, прячется в каплях росы, или в чайной ложке, или в чуть колыхающихся тюлевых занавесках, и этот свет исходил от самого дома, от его прочного крыльца, от деревянных ступенек и перил, от низкой крыши, покрытой мягкой травой. На передней стене висели пять или шесть баночек с ветками мимозы. Вокруг раскинулся небольшой, но пышный сад, в котором росло то, что нравилось Оливеру. Розы здесь были розами, а тыквы тыквами, и яблоки в этом саду поспевали тогда, когда их об этом просили.
"Его нет ", - размышляла Северная Лира, чуть поведя носом. Она вспомнила, как в последний раз, когда они виделись, накануне дня его рождения, совершенно случайно она услышала разговор, не предназначенный для ее ушей. Оливер беседовал с забежавшим в гости Энджелом. Обволакивающий масляный свет сочился из приглушенной коридорной лампы, рядом с которой Северная Лира остановилась и залюбовалась тонкой серебристой паутинкой в углу. Из-за двери, ведущей в спальню Оливера, донеслось недовольное ворчание Энджела.
- Только о себе и печешься. А ей не сказал. Скажи ей.
- Думаешь?
- Ты ведь хочешь ей рассказать, болван.
- Сам болван. Что она будет с этим делать?
- А что она будет делать, не зная этого? Потом?
В тот раз Оливер ей так ничего и не сказал.
Покрутившись на месте, лисица выбрала направление. Оливер ушел недавно, и след еще был ярок. Он вел на северо-запад, мимо кондитерской отца Энджела, прямо к пути Тобарбелах. Несколько поместий располагалось в том направлении, но Северная Лира уже знала, куда ей нужно. В Ихе-Гриен.

***
Опершись передними лапами на край окна, белоснежная лисица заглянула в комнату. Свет включен не был, и помещение, погруженное в сумерки, казалось серым. Оливер полулежал на кушетке рядом с окном, в его руке торчала игла. От иглы шел вверх прозрачный провод, по которому медленно спускались искорки капель. Глаза Оливера были закрыты. Лисица прижала уши и тихо зарычала.

_____________
* Гелван-гленн - (гаэль.) "Долина воробьев"
* Клох-Амран - (ирл.) "Песнь камней"
* Тобарбелах - (ирл.) "Колодезный путь"
* Ихе-Гриен - (ирл.) "Ночное солнце"

@темы: Early each day to the steps of St.Paul's..., Воробьиная сказка

---

Флешбэк, первые дни сентября 2015, Бурый

Лошади начались для меня, когда я училась в пятом классе. Я не помню ребят, которые "подсадили" меня на это дело, но я отчетливо помню конную школу, как пришла в нее первый раз, и как моя мама беспокоилась и расспрашивала инструктора. Как меня везли мои первые несколько кругов. Как потом дали учить список "из чего состоит лошадь" ("детали лошади"?)) . До сих пор помню вызубренное начало: "холка, затылок, лоб, надбровная дуга, переносица, скуловый гребень, плечевой сустав..." и еще пунктов пятьдесят, наверное, которые я уже забыла напрочь.

За лошадьми нужно было ухаживать. Мы чистили денники, чистили лошадей, укладывали сено и задавали им корм, помогали на конюшне. И только после этого ездили. Лошадь, к которой приставили меня, звали Фея. Она была уже не юна. Шоколадная, изящная. Мы подружились с ней сразу. Когда она привыкла ко мне, то начала узнавать по голосу. Я заходила в денники и шла до ее стойла по длинному ряду и еще издалека нараспев звала: "Фее-ея-а!" - и она начинала тихонько ржать и мотать головой. Я приходила, гладила ее и кормила, разговаривала с ней. Убиралась у нее. Потом инструктор помогала мне ее седлать, и мы шли на манеж. Там я ездила сначала долго шагом, учась менять направление, останавливаться и стартовать, когда мне нужно. А потом случилось мое первое занятие рысью.

И оно же стало последним занятием: на следующий день я должна была куда-то уезжать, а на носу маячил сентябрь с его учебными нагрузками, и было ясно, что теперь я в конную школу вернусь не скоро.

Когда я в последний раз шла вдоль денников и звала Фею, и она отвечала мне, я думала, я умру от горя. Я зашла в денник и рассказала ей, что уезжаю и мы видимся в последний раз. Она на меня смотрела, а я гладила ее морду маленькими ладошками, и из ее глаза покатилась серебристая звездочка-слеза, оставляя за собой мокрый след. Я удивилась, потому что осознавала на самом деле, что она не может понимать мои слова. Инструктор сказала, что такое случается от жары или от сухости. Ну, будем считать, что это был первый жарий и сухой день за все лето. И потом я уехала.

К лошадям я вернулась этим славным летом 2015 благодаря Беренике, предложившей мне в целях психотерапии заняться чем-то, что мне очень нравится, например, лошадьми. Ту конную школу, куда я ходила два месяца в детстве, уже расформировали, и я выбрала другую.

Все, что я пока хочу сказать - первое занятия принесло мне эйфорию, второе - мозоли, а дальше я училась ловить кайф, преодолевая разные пакостные мелочи, и когда меня, наконец, посадили на Бурого, я поняла, что с ним готова мириться с любыми неудачами и страшностями, которые за собой влечет конный спорт.

Пока я пишу и никак не допишу очередную часть ерунды для цикла сказок, позвольте

представить вам нас с Бурым.

представить вам нас с Бурым. Бурый - четырнадцатилетний конь, работающий в самарском конном клубе в должности коня. Он возит детей и взрослых из конной школы, а еще участвует в фотосессиях на природе, и последнее делает с очевидным энтузиазмом: более оживленному поведению Бурого способствует огромное количество растущих повсюду листьев, до которых обязательно нужно можно дотянуться и пожевать. О том, как я уговариваю Бурого не трескать листья, а вести себя спокойно:

Уговорила. Погода стояла в сентябре по-июльски жаркая, и нам с Бурым нравилось шагать по лесу и обниматься. Я напевала ему песенки, он крутил ушами, слушая то меня, то лес, то снова меня, и я крупно солгу, если скажу, что это был не один из лучших дней в моей жизни. Мне хочется верить, что и в жизни Бурого тоже

Занятно, что раньше на лошадях передвигались повсеместно, и какие-нибудь саксонские леса кишели всадниками. Человека с пеленок сажали на коня и давали щедрого пинка в обучающих целях. Практика в деле: свалишься - бездарь, садись снова; удержишься - бери шлем, латы, меч и вперед, защищать королевство. А сегодня мы возмущаемся, когда нас сажают на "механику", и пищим, что хотим "автомат". Как по мне, так автомобиль сложнее коня в двести раз.

Я теперь жду ясной зимней погоды и присматриваю штаны потеплее. Соскучилась. Бурого я не увижу до лета, он ушел учить детишек в другом месте, но есть еще Геша, капризы которой нужно преодолеть, и Флокс, которого нужно воспитать, и Весна, которая в общем-то и так ничего, пока не начинает ложиться на землю посреди манежа... Они все очень классные, с собственными манерами и привычками. Но по Бурому будет плакать мое сердце, пока мы не встретимся опять. ))

Собаки, которых мы заперли - заперли! - выскочили из своих будок, сорвались с цепей и побежали за нами гулять в лес. Собак было, наверное, пять, а значит, вместе со мной, Бурым, инструктором и моей сестрой-фотографом, нас в лесу было девять счастливейших существ. Если бы я могла, я бы ездила так по лесу каждую неделю.

@темы: Калейдоскоп

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Цикл. Фрагмент 0. Sparrow Valley

Беренике, которая отвела меня в Дартмур однажды, а потом "отвела" туда еще раз, описав с небывалой красотой свой собственный поход;
Астрид, чьи сказки рождают необыкновенное желание творить прямо здесь и сейчас;
Анжелу, у которого ямочка на подбородке появляется и исчезает, точно по волшебству;
Стрижу, вместе с его ненасытной любовью к музыке и нежностью к некоторым пернатым.

Предисловие

Я начала писать этот отрывок как часть цикла сказок об одной волшебной деревеньке. Помимо всех вышеуказанных личностей, перед которыми я в долгу, меня вдохновили кельтские легенды и "Школа в Кармартене" Анны Коростелевой, перечитанная мной вдоль и поперек.
Конец предисловия.

Фрагмент 0

***
За одной из складок дартмуровских холмов на юге Англии (никто точно не знает, за какой именно), располагается крохотная деревенька. От внешнего мира ее отделяют необъятные просторы пустошей и торфяника, туманные каменные пики, и тропинки, от души поросшие папоротником и извивающиеся, точно воздушные змеи на ветру. То здесь, то там попадаются умело выстроенные друидами менгиры и кромлехи, напоминающие молодым археологам о древних легендах и побуждающие, в порыве отчаянного романтизма, сломя голову броситься искать секретные подземные ходы и таинственные захоронения, а еще служащие ориентиром для тех, кто решил удариться во все тяжкие и устроить кэмпинг в живописном Дартмуре. Деревеньку, спрятанную за каким-то из похожих друг на друга холмов, пока никто не находил, потому что все менгиры, по хитрой задумке друидов, исправно указывали путникам в противоположную сторону – даже если им для этого приходилось отодвинуться на дюжину шагов или вовсе исчезнуть на минутку.
Жители деревни знали друг друга очень хорошо.
- Привет, Кендрик! Ничего сегодня погодка, да?
- Как пить дать, завтра грянет ураган, Уилф. Нахлобучь-ка шапку.
- Дело говоришь, Кендрик.
- И укрой тыквы, а то померзнут.
- И то верно! Ну, бывай! До завтра.
- До него.
Уилф был молод и еще мало понимал в ходе вещей; а вещи в деревеньке шли самым удивительным образом.
Называлась деревня Sparrow Valley, по другой версии - Гелван-гленн, или попросту Воробьинка. Такое название она получила из-за одного пикантного случая, связанного, как вы уже догадались, с воробьями, будь они неладны. Случилось это около полутора тысяч лет назад. Каким было ее название до того, никто не помнил.
Одним утром путешествующий по свету Мерлин зачем-то очутился на месте будущих трясин. Кто-то поговаривает, будто трясины от того и возникли, но это спорный вопрос. Поселение, жившее здесь, встретило Эмриса отчужденно и не прониклось его могущественными умениями даже после того, как он лично сотворил им удобный очаг для жарки сосисок из оленины и связал несколько пар носочков из овечьей шерсти для ребятишек. Жившие на этом месте друиды посмотрели на очаг и на носочки, пожали плечами и разошлись по домам, потому что умели так делать сами. Мерлин расстроился. Пригорюнившись, он сидел и доедал последнюю сосиску, когда к нему подошла женщина.
Ни в одном исторически важном событии никогда не обходилось без женщин.
Женщину звали Бернандайн, и маг пал в неравной схватке с любовными чарами. Бернандайн приютила Мерлина, и рассказывают, что вся деревня через неделю-другую потеплела к нему. Детвора прибегала в их дом лепить глиняных овец, старики шли за лекарствами от недугов, и Мерлин был счастлив до чертиков. На радостях он то и дело наколдовывал в их саду диковинных бабочек, птиц и охапки цветов. Обычно он быстренько все убирал за собой, едва заслышав ласковое «Марш ужинать» своей благоверной. И только воробьев убрать забыл. Когда Бернандайн и Мерлин поссорились – а это случается у возлюбленных куда чаще, чем можно представить, - Мерлин ушел, впопыхах оставив птиц летать и вить гнезда на деревьях и под крышами и навесами домов. Жители долго ворчали, что воробьев в маленькой деревушке развелось больше, чем на всех Британских островах, а через полторы тысячи лет кто-то даже предложил одолжить часть воробьев Лондону.

***
Фергус браво вышагивал по неряшливо петляющей тропе, мокрой после дождя. Фергус и сам был мокрый с головы до ног, но характер не позволял ему останавливаться и предаваться унынию. Напевая довольно-таки громко какую-то новую, недавно услышанную песню, в которую он влюбился с первых звуков, он продирался сквозь все невзгоды, заботливо уготованные ему Дартмуром. Фергус даже был слегка возмущен: невзгоды попадались на каждом повороте сами, и их не нужно было для этого искать. Фергус не любил халтурить.
Мимо пролетел воробей. Порхнув над кустом со странными, баклажанного цвета, широкими листьями, воробей нырнул куда-то и испарился. Туман сгущался и начинал клубиться вокруг Фергуса, и юноше это не понравилось.
Фергус стряхнул с ботинка особо упрямый кусок тумана, как вдруг над правым его ухом что-то зашуршало, заколотилось и очень уместно выругалось. Фергус вздохнул. Он так и знал, что Лукас потащится за ним в эту пропасть.
- Выходи давай, - басовито крикнул он.
Из-за укутанного молочным облаком холмика вылез взъерошенный белокурый парнишка, больше всего похожий на отбившегося от стаи птенца. Он потирал рукой подбородок с ямочкой, и было ясно, что подбородку только что досталось.
- Больно? – участливо спросил Фергус. Парнишка неопределенно дернул головой.
- Ну и отлично. Раз ты здесь, то этот вот рюкзак нести тебе! Давай, давай. Нам недолго осталось.
- А куда мы, собственно, идем?
- Представь, что мы гуляем. Ты можешь представить, что мы гуляем? Я устал сидеть в городе, а здесь смотри какой воздух.
Лукас хмуро посмотрел на воздух. Переспорить или убедить в чем-то Фергуса было практически невозможно. Действовать нужно было тонко и грамотно.
- У нас рядом с домом парк. Там тоже свежо, знаешь ли.
- Так то наш парк. А здесь Дартмур. Здесь трясины, папоротник! Разве ты не видишь разницы?
Разницу Лукас видел, причем с каждой секундой все отчетливее.
- Ты просто идиот, - подытожил Лукас, но послушно взял один из рюкзаков.
Они двинулись по кривой дорожке, периодически споря по поводу того, что именно считать этой самой дорожкой. Фергус сверялся с картой местности. Он предусмотрительно снарядился, наверное, сотней полезных вещей. Однако карта им мало помогла: все, что они видели перед собой – это очередной пик, вырастающий из тумана и упирающийся в туман своей макушкой. Сложно было опознать его и отыскать на карте, не зная его высоты.
- Полезли, - хмыкнул Фергус.
Карабкаться наверх было нелегко, главным образом из-за плохой видимости и отсутствия походной трости, которой можно было бы прощупывать землю и проверять коварные валуны на прочность прежде, чем ставить на них ногу. До вершины они добрались взмокшие и изрядно уставшие.
Наверху туман немного расступился, и взору их открылась самая невероятная картина из всех, что можно было представить на тот момент. Небо над их головами загадочно поблескивало. Казалось, что все явления и чудеса скопились в нем и случились одновременно: далекие молнии, росчерки янтарного света, капли притаившегося в воздухе дождя. Неспешно проплывали, будто слоны в прозрачном озере, многотонные облака, подкрашенные пурпурным и золотым. А внизу зияла пустота. Она начиналась у их подошв и опускалась к самому дну мира. Бесцветный туман поглотил все, что только мог.
- Где мы? – тихо спросил Лукас. Неловко было нарушать торжественность момента. – Это, в общем, риторический вопрос, - прибавил он, разглядев эмоции, плясавшие на лице Фергуса.
- Мы, наверное, сейчас нигде, - заявил Фергус, и неясно было, чего в его голосе было больше: восхищения или тревоги.
Мимо что-то прошелестело.
- Опять этот воробей!
- Преследует тебя?
- Я не удивлюсь. Откуда в Дартмуре воробьи вообще?
- Может быть им тут нравится, - предположил Лукас. – Тебе же вот нравится.
Фергус хохотнул. Лукас знал его как облупленного.
- Нужно переждать. Неизвестно, с какой стороны пика тропинка удобнее. Явно не с той, где мы поднимались, там почти отвесно. Придется выяснить это, когда туман хоть немного рассеется.
- Думаешь, это когда-нибудь случится? – мрачно спросил Лукас.
- Туманы иногда так себя ведут, не поверишь.
Фергус спустился на пару метров, зашел за большой продольный камень, где ветер почти не дул и можно было не бояться, что твоя голова оторвется и полетит, и стянул со спины рюкзак.
- Предлагаю подождать час. И давай перекусим!
Лукас заметно оживился. Фергус хорошо умел манипулировать голодными попутчиками.

@темы: Early each day to the steps of St.Paul's..., Воробьиная сказка

---

Как началась зима

Год повернулся и засиял своим "зимним" боком. Вчера метель заволокла улицы бесцветным облаком, и на какой-то момент город исчез с лица земли: смотришь в окно, а за ним ничего, пустота. Как будто только твой дом и существует, а целая вселенная вокруг него стерлась вместе с дорогами и фонарями, автобусами и людьми, луной, звездным небом и всем, к чему ты так привык.

Ночь оставила снежный след, и сейчас ветви согнувшихся деревьев укрыты белыми колпаками. От шин на белом поле остаются слякотные гусеничные вмятины. Листья осыпались окончательно, только на двух деревьях перед моим окном они еще держатся - золотые и блекло-зеленые.

Маленький куст сирени, посаженный в августе, встретился с пришедшей зимой. Мне хочется думать, что с ним все будет в порядке, и летом я увижу, как он ожил, растет.

Дома поселились три круглые оранжевые тыквы, статуэтка-черепаха, подаренная подругой, и первая часть написанных дедом мемуаров. Он начал писать их в августе, 22. Я дивлюсь тому, как август изобилует важными событиями.

Мне так не хочется возвращаться к работе. Не потому что я ее не люблю, а потому что я не отдохнула столько, сколько мне бы хотелось. Впереди восемь недель учеников, подготовок разного рода заданий, тестов и точек контроля, студенты в университете, заполнение бумажек по новым правилам, отчетность. А потом вдруг наступит 2016. Быстро, неуловимо, как укол. Раз - и придет, и впереди окажется уже не восемь недель, а целый год, снова год, очередной год. И так будет продолжаться. Я иногда задумываюсь, а свое ли место я занимаю в жизни, там ли я, где хочу быть. И осенью мой ответ чаще всего - "нет".

Но сказки спасают. Каждая сказка Астрид и Береники - как дополнительные, незаслуженные выходные. Спасибо вам.

@темы: Калейдоскоп

---

Междуосеннее, между делом

1. Мне отчаянно хочется постричься выше плеч. Я не могу этого делать по ясным мне причинам, и не стану. Но хочется. Накопились вещи, от которых тянет отделаться; мысли о них топят, и это малоприятно. Вокруг меня, как надувная подушка, образуется плотная уверенность в том, что если я не совершу некий физический обряд обновления, я не перешагну черту.

Я должна справиться с этим и найти способ встряхнуться и пойти дальше как-нибудь без ущерба для волос. Их нужно беречь, ведь в них - память о дорогом.

На самом деле я прекрасно понимаю, что дело не в мифических обрядах и знаках, а в биологических реакциях моего организма на стрессовые ситуации.

Правда помимо всего вышеуказанного я банально соскучилась по коротким прическам. Какая досада.

2. Я смотрю на пурпурные облака и тихо радуюсь погожему дню. Красота сущего очевидна. Но между мной и восторгами стоит барьер из причинно-следственных связей, ответов на вопрос "почему?" и отсутствия умения находить смысл в инфантильном восторжении обычными физическими явлениями. Это умение куда-то смылось от меня. Снова досада.

3. На очередной английской игре во время занятия с семиклассницей моя ученица, в рамках объяснения английского слова по-английски, выдала фразу (по-русски): "Молоко - это белый напиток со вкусом коровы". Я люблю мою работу.

4. Некоторые ученики заметно прогрессируют. Могу выделить троих особенно.

- Ученик 25 лет, работающий по своему профилю. Замотивирован рабочей поездкой за границу. Два месяца назад начали заниматься по 1 разу в неделю. С абсолютного нуля он поднялся до Present Simple и Continuous, Past Simple, модальных глаголов со всем множеством оттенков их значений и артиклей. Он говорит о себе, о любимых вещах, описывает помещения, задает пять типов вопросов, учит фразовые глаголы, устойчивые выражения, вводные слова. Признаться, когда он ко мне пришел, я не сразу увидела в нем такой потенциал.

- Ученица 50 лет. Бухгалтер. Замотивирована обожанием учебы и получения знаний как таковых. В последний месяц к имеющейся мотивации прибавилась еще перспектива поездки. Начали заниматься 10 месяцев назад по 2 раза в неделю. С почти полного нуля она поднялась до уверенного Upper Intermediate. Но я ставлю ей минус за все еще присутствующую неуверенность в разговоре. Она умеет выражать практически любые свои мысли, но делает это не так активно, как могла бы.

- Ученица 4 года. Через месяц ей исполнится 4, замотивирована интересом к происходящему. Начали заниматься ровно год назад. Сейчас она приветствует меня звонким "Hello", усидчиво выполняет письменные задания-картинки, не отвлекается ни на что, когда я вставляю в наши игры какие-нибудь серьезные объяснения. Она может назвать как минимум 15 наземных животных, несколько морских обитателей и насекомых, 2-3 времени года, 4 погоды, сказать о том, что она голодна или хочет пить, обозначить свое настроение, посчитать до 10 (а вместе со мной и в обратном порядке), спеть 2-3 песни и менее уверенно подпеть еще несколько. Я все реже дублирую ей команды и фразы на русский язык и все больше говорю с ней по-английски.

Я считаю, это победа. Мне хочется таких же результатов от остальных, но я понимаю, что люди не обладают одинаковыми способностями. И все же я по-прежнему рада почти всем ученикам, что у меня есть сейчас.

5. Мой дом постепенно готовится к Самайну и тыквам, и я надеюсь, что завтра (в крайнем случае в понедельник) я поеду и куплю их уже, наконец. И мне останется только разобраться в шкафу и помыть окна и полки в холодильнике. Мне нравится делать дом. И работать мне нравится. Я счастливый обладатель этих двух чувств. )

@темы: Калейдоскоп, Преподавательское

---

Первый в истории пост о моей любви к осени. Можно взять платочки. А если серьезно...

Два года назад Стриж оторвался от Земли и улетел в свою космическую миссию - раскрывать секреты времени, изучать звезды и подрабатывать на полставки ангелом-хранителем. Два года назад я не любила осень, но не поэтому; тогда я вообще не видела ее вокруг себя. Просто я не любила ее с детства; и в прошлом году легче не стало. Возвращаясь из города Стрижа с огромным чемоданом, набитым непонятно чем, я продолжала плакать - мысленно, ибо вслух и как следует мне решительно некогда было этим заняться: на кафедру вызвали в тот же день, прямиком из аэропорта. Год завертелся уже пятнадцатого и никак не мог толком остановиться аж до этого августа.

А в августе я пообещала любить их - осень, зиму. Когда темно и холодно, и асфальт хлюпает, и горло першит, и три девицы-красавицы, Вера, Надежда, Любовь, решают уплыть на последних августовских ладьях в края дальние да дивные.

Потому что есть непоколебимые вещи, которые мне дороги. Осенью это связная цепочка мироощущений.

Я еду в полупустом новеньком троллейбусе, и к вороту рубашки, около ключиц, прицеплен маленький плеер. Земфира, Флер, Brainstorm, Веня; я слышу их голоса в прошлом, в настоящем, повсюду - они доносятся из бесконечного мира, плывущего по ту сторону стекла. Я прислонилась к холодной поверхности и смотрю на проступающие в темноте тыквенно-желтые светлячки окон, фар и фонарей. Половина восьмого. Пронзительный месяц улыбается низко над городом. Линии проводов расчерчивают предсумеречное небо, полное перьев-облаков цвета розового золота. Можно никуда не спешить.

Мне нравится стучать каблуками осенних ботинок на шнуровке. Нравятся шумные Макдоналдсы; люди стекаются в них, болтают, а в их мыслях - вереница рутинных домашних дел. Я обожаю, что люди осенью такие захватывающе разные и свежие; одевшись, наконец, после летней жары, когда пот делает всех одинаково насупленными и взмокшими, они возвращаются в город, идут учиться, работать, и я вижу их удивительно красивые лица, их шарфы и перчатки, фиолетовые челки и яркие галстуки.

Столько жизни вокруг.

Мне нравится, как оранжевые листья улеглись на ровный покров изумрудно-зеленой травы.

Нравится запах яблок, меда и мокрой с ночи земли. Стайки воробьев в охоте за крошками.

Я прибегаю в конную школу, зову Бурого, и он в ожидании стучит копытом. Переодеваюсь, несу ему угощение - морковь и груши. Расчесываю и чищу, медленно, аккуратно, восторжено. Тихонько напеваю или разговариваю, а Бурый поворачивает уши в мою сторону и внимательно смотрит, прислушиваясь и следя за моими движениями и моим голосом. Прикрывает глаза. Нам так спокойно, как нигде больше не может быть.

На манеже ловлю запах леса.

О

сенью мне нравятся приготовления. Лошадям готовят корм, делают запасы. Люди и сами готовятся, хотя не всегда это замечают. Все становится похожим на большой дом, в котором творится волшебство осенней размеренной суеты: утепляются стены и полы, привозится зерно, варится варенье. Наступает порядок.

Мне нравится есть орехи осенью, и это первая осень, когда я это поняла.

Нравится совершать еженедельную уборку в комнатах. Поливать цветы и объяснять им, что зима не будет для них холодной.

Все начинается с малого. Сейчас осень началась для меня с троллейбуса и золотых облаков над проводами, с разнообразия лиц и костюмов, с приготовлений к занятиям, которые я в кои-то веки люблю. В следующий раз она принесет другие радости, и их будет достаточно, чтобы не обращать внимания на серое небо ноября и потухающие деревья. Все будет хорошо.

It takes a thought to make a word, and it takes some words to make an action...

И чувствуешь, как колесо начинает вертеться.

@темы: Калейдоскоп, To tell the truth

---

Чистый дом

Мне нравится слово "дом". В нем есть то самое английское home, которое made with love and dreams, а не of walls and beams. Нравится, что вокруг себя можно этот дом создавать.

Сначала смотреть, как за рабочую неделю то тут, то там появляются горстки мусора: обертки, обрывки, какие-то листки, проездные талоны и чеки, стружки от карандашей, залежавшиеся продукты в холодильнике, посуда в раковине и вокруг раковины, пыль на полу и подоконниках, раскиданные джинсы и рубашки... Складывается полное ощущение того, что ты зашел в гости к парочке заядлых нерях.

А потом наступает благословенная суббота.

...И я разглядываю, как луч утреннего света прорывается сквозь ветки самого большого, не-знаю-как-называется, растения на тумбочке у окна, золотит пылинки и покрывает оранжевыми пятнами пол и деревянную мебель. Черепаха проснулась и смотрит на меня не мигая. В ее глазах я читаю: "Дай мне листьев, дай мне яблок, принеси помидорки и захвати тех маленьких сладких штук - винограда! Покорми меня!" Я не спеша достаю из-под ванны красный пластмассовый таз и наполняю его теплой водой - всего на два сантиметра. Вынимаю черепаху из террариума и сажаю в таз. Секунду она осмысливает реальность. А затем начинает тереть лапами глаза и пить, ползет вперед, натыкается на стенку и продолжает ползти. Таз стоит в большом квадрате солнечного света на полу. Черепаха в нем купается и греется.

А я занимаюсь цветами. Рассматриваю поникшие стебли спатифиллума, приунывшего без моего внимания, беру ножницы и обрезаю сухие листья. Протираю все растения в доме и принимаюсь поливать. Маленький яркий горшочек с желтым каланхоэ, спатифиллум, крассулу, горшочек пошире с мини-садом, из которого я запомнила только папоротник, и здоровый горшок с еще не пересаженным не-знаю-чем - растением с мощными стеблями и плотными, гладкими листьями, которые на ощупь кажутся искусственными. Втыкаю в землю спички головками вниз - против мошек.

Приходит время черепахе возвращаться в свой дом. Блестящую и теплую (и я предпочитаю думать, что довольную), опускаю ее на дно террариума, в мягкие опилки, и она с энтузиазмом ползет к замеченной в углу еде. Убираю за ней таз. И принимаюсь за Пизанскую башню из чашек, тарелок и кастрюль, которая возвышается на кухне и таинственным образом не падает. Пою песенки, а когда надоедает, молчу, думаю, молчу - до тех пор, пока мысли не уходят совсем. Чистоты становится все больше, а грязной посуды - меньше.

Разобравшись с этим, принимаюсь за пыль. Пять подоконников, полки, столы, ручки шкафов, книги, ножки табуреток, верхушки дверей. Сполоснув тряпку, машу ей в воздухе, чтобы пыль прилипла или осела. Затем достаю пылесос. С пола собирается столько невидимого мусора, что я удивляюсь, как он был таким невидимым до сих пор.

Наливаю в ведро воды и смешиваю с раствором. Он пахнет сиренью. Взявшись за швабру, мою полы.

И, наконец, приступаю к ванной. Чищу все с порошком до блеска, споласкиваю. Брызгаю на зеркало средством, стираю с него мелкие пятна-капельки. Расставляю как надо баночки и бутылочки с шампунями, бальзамами, маслами и кремами.

Мой дом выглядит аккуратно до торжественности - и очень светло. Теперь я вижу каждый его угол, каждую вещь на своем месте, и все это - contains food and fire for the mind as well as the body.

Если бы мне нужно было в пяти словах или выражениях нарисовать мой дом, я бы выбрала такие:

lived-in

cozy

potted plants

paintings

tortoise

Мне кажется, что я готова к осени. И готова к зиме.

@музыка: John Barrowman – Try to Remember

@темы: Калейдоскоп, To tell the truth

---

Wedding day

Что-то эти свадьбы уже надоели. Повсюду слышно одно и то же: "Я устала до нервного тика, ах скорее бы уже все прошло, я усну и просплю неделю".

Как-то теряется смысл, господа. Если выходить замуж, трясясь от усталости, то может и вовсе лучше не выходить?

Каждая невеста, начав готовиться к дню торжества, мечтает о Том Самом дне, Единственном и Неповторимом. Она уверена: это особенный день, и намеревается во что бы то ни стало быть счастливой. Даже если ей ради этого придется потерпеть несколько бессонных ночей, трущие туфли, жмущий корсет и тяжелую прическу. И пару десятков нелюбимых родственников и дальних приятелей. И тамаду с идиотскими шутками. И танцы на несгибающихся ногах. И фотографировние с утра до ночи. И шарики, и остатки еды, которые рассовывают всем по карманам; и неведомым образом недостающие то здесь, то там суммы денег. Невеста уже просыпается с установкой на радость и безудержное веселье, потому что - внимание! - так надо. Ведь нельзя же быть несчастной в день собственной свадьбы. Но если отбросить момент самой свадьбы - КАК вообще в такой день можно лучиться от счастья? Это невозможно, по-моему, если ты не мазохист. Отличное счастье сквозь стиснутые зубы. И создается впечатление, что у нас все мазохисты.

Однажды мы со Стрижом рассуждали на тему идеальной свадьбы и идеального мальчишника. Стриж очень много стоящих вещей тогда сказал, которые я обязательно передала бы - как ценный опыт - собственным детям. Сама я мало что говорила, больше слушала, зато сейчас скажу.

Моя идеальная свадьба

Сочинение

Конечно, есть несколько вариантов, которые мне бы понравились. Но их все объединяет принцип: войти в этот день легко, чувствовать себя отдохнувшей, чтобы посекундно и пошагово осознавать свершение важного в своей жизни.

Для того, чтобы не устать, нужно хорошенько отдохнуть заранее. После того, как детали продуманы и все устроено, обязательно должны быть три-четыре дня отдыха. Их можно провести по-отдельности, без будущего супруга. Нет, не "нагуляться" и не "броситься во все тяжкие в последний раз". Это полнейшая ерунда. Суть в том, чтобы соскучиться друг по другу и встретиться в день свадьбы с нетерпением, ожиданием и радостью.

Эти три дня можно посвятить себе, самым близким друзьям, родителям. Таким людям, которых любишь, с которыми очень хорошо. Или без них, если не хочется никого. Главное - окунуться в спокойствие. Можно поехать за город на одну ночь и полежать под звездами у озера. Пройтись по магазинам и купить красивых вещей и книг в дом. Заняться собственным здоровьем и внешностью, поплавать, поездить на лошадях (Осторожно! Свадьба в гипсе это немного не то, к чему мы стремимся, верно?). Масса вещей, которые позволят отдохнуть и набраться сил, дадут возможность выспаться и немножечко похорошеть. В один из дней взять самых близких друзей и пойти куда-нибудь - на выставку птиц, в музей, на интересный мастер-класс.

Не волноваться. Ведь происходит то, что я хочу чтобы оно происходило.

В день свадьбы проверить, чтобы платье было на мне (не белое, не пышное, не как торт; с тонким кружевом и красивыми линиями), и отправиться к месту встречи с женихом. Никаких выкупов, господи помилуй, я хочу сама, без пошлых традиций, по собственной воле прийти и отдаться в руки супруга.

Дальше сценарии могут различаться. Пожалуй, больше остальных мне сейчас нравится тот, где происходит венчание на вершине какой-нибудь скалы, и есть только я, муж и священник (государственная роспись при таком варианте будет потом, хоть через месяц); после чего можно устроить уже шумную вечеринку на берегу моря, на которой выступали бы, к примеру, the Piano Guys или пел бы Кристоф Маэ (бюджет свадьбы мы же сейчас не рассматриваем, да?..), и светили бы волшебные масляные фонари. И не было бы отвратительного тамады, стягивания подвязки, шампанского и крепкого алкоголя, и никакого, совершенно никакого бисквита в торте. Вообще желательно никакого торта. Лучше разные-разные пироженки и шарики мороженого, да так, чтобы гости сами могли выбрать по вкусу. Много красивой музыки, танцы - пусть танцы, ведь мы будем отдохнувшие и непременно в удобной обуви. Можно пойти купаться на пляже, зажигать свечи и пускать их на воду. Загадывать желания.

А потом оставить гостей развлекаться до утра так, как им нравится, сесть в самолет и улететь далеко-далеко, неважно куда, и провести там как можно больше времени.

Теоретически.

То есть, если бы я писала книгу, в которой у героини могла бы быть такая свадьба, какую она захочет, то я описала бы что-нибудь в этом духе.

@темы: To tell the truth

---

August Wind

Беренике, чьи мечты привели нас на Шард,
и Коту, не побоявшемуся ради нас высоты,
и Стрижу, который всегда с нами,
- посвящается.

August Wind

Последнее солнце августа масляным пятном зависло над городом. Drop-drop. То здесь, то там янтарные капли срывались и падали на крыши соборов, на украшенные цветами козырьки подъездов и на запутанные парковые дорожки с разбросанными листьями. Гуси шлепали по этим солнечным брызгам, вскидывая крылья и потягивая шеями в поисках последних крошек угощения. Мир вздохнул - phew! - и замер за одну секунду до сумерек.
Serenity.
Они стояли вчетвером на макушке огромной скалы - осколка, торчащего из недр земли до самых облаков. Четвертый был незрим. Он скрестил руки на груди и улыбался широкой невидимой улыбкой, разглядывая троих подошедших к самому краю. Девушка с волосами ярче солнца, высокий мужчина в аккуратном костюме и кудрявая девчушка в белом кружевном платье. Четвертому было радостно до птичек в груди, что он свел их, и теперь они вместе.
Шшшш - всколыхнулся ветер. Незримый нахмурился.
Рано.

Еще не время ему.

Еще не время ему.
Девчушка подпрыгивала от нетерпения, и кружево на подоле колыхалось и тихонько звенело, а темно-коньячные колечки волос взлетали над плечами. Знакомство с миром. Незримый так ясно чувствовал ее счастливое волнение, что сам готов был в любой миг сорваться и полететь.
Мужчина в костюме стоял с невозмутимо-каменным, задумчивым лицом, и его идеальным образом уложенная прическа подчеркивала эту неподвижность. Девчушка его побаивалась, но рада была делить с ним время.
Рыжеволосая присела на безопасном расстоянии от края обрыва, разгладив складки фиалковой юбки и закатав рукава рубашки. Она поставила сумку позади себя и погрузилась в размышления. Ее глазам цвета дымчатого офита остановленный закат открывал тайны, недоступные остальным. Прекрасно видя натянутую тетиву времени и зная, кто ее натянул, она усмехнулась про себя. "Юпитер, ты сжигаешь звездные системы только для того, чтобы задержаться здесь еще на пару минут. Какое расточительство!"
Незримый хохотнул. Он жмурился на солнце и был абсолютно собой доволен. Долгожданный миг.
- Ио? - Девчушка в платье обернулась и присела рядом с рыжеволосой. - Скоро уже, как думаешь?
- Не спеши, Мун. Лучше проверь, все ли помнишь.
- Оттолкнуться ногами, пропустить воздух сквозь пальцы, поймать поток и лететь строго по нему.
- Молодец. А когда?
- Сразу, как подует последний ветер.
- Правильно. Следи за солнцем.
Мун легла на спину. Облака рябью замерли над ней и вокруг нее. Их тонкие чешуйки рассыпались повсюду, словно золотые лепестки бессмертника, и переливались на бледно-голубом покрове безлунного неба. Три дня в месяц Мун теперь могла проводить "внизу". Сегодня, в ее первый раз, все получилось как нельзя лучше - они тоже здесь. Ио, Пасифей. Они познакомились не так давно, и если и было в жизни Мун событие краше этого, то она его не припоминала. Когда-нибудь, мечтала она в настороженной полудреме, если ветры позволят, к ним присоединится и Ганимед... Мун чувствовала, что это событие стало бы настолько важным, что хранилось бы на отдельной полочке в самой оберегаемой секции библиотеки воспоминаний.
- Эй, смотри! - голос Ио ворвался в колыхающуюся тишину последних часов августа. Мун вскочила. Пасифей протянул руки Рыжеволосой, помогая подняться, и они вместе подошли к обрыву.
- Закат качается, - завороженно воскликнула Мун.
- Сейчас будь внимательна, - требовательно сказала Ио.
Мун превратилась в слух.
Сначала она его услышала. Древний, как колокол, звук разливался под сводом небес, с каждой нотой делаясь все торжественнее. Время еще не шло, но уже дышало, микроскопическими слезинками просачиваясь сквозь медовое полотно заката.
Потом глазам открылась небывалая красота движения. Двигалось все: каждая молекула вселенной продолжила прерванное вращение, и не было ничего прекраснее. Солнце садилось, полыхая и отражаясь в стеклянном и металлическом мире внизу, разливалось широкой пылающей рекой по руслу проспектов, улочек и мостов.
Щеки коснулось что-то мягкое и невидимое. Вздохнуло порывисто и скомкало в объятиях.
August wind.
- Толкайся!
Голос Ио прозвучал издалека, Мун смутно увидела два темных отдаляющихся пятна и запутанно подумала, что ей, наверное, нужно быть с ними. Она не хотела улетать. Думала, что захочет - ради чего еще ей было сюда взбираться? - но теперь, когда ее ноги, эти нелепые человеческие ноги, уже оттолкнулись, и тело ее подалось вперед, теряя опору и отдаваясь потоку последнего августовского ветра, теперь она всеми силами старалась вернуться назад - на один шаг назад, на одну секунду назад, туда, где времени еще не существовало.
- До встречи в следующий раз, - прокричала она одними губами, барахтаясь в воздухе; и осколок скалы остался за ее плечами. Две руки, Ио и Пасифея, подхватили ее и направили в нужную сторону. Они летели над городом, погруженным в паутину огней. Фонари освещали мостовые и выглядывали из луж, огромные автобусы плыли по каменным рекам, поезда ныряли в пропасти туннелей. В этом городе, точно в черной дыре, исчезали секунды, слова и жизни. Город пел невероятную песню голосов, каблуков, колес, смеялся колокольчиками кофеен и шептал дождем.
Мун не могла оторваться от него и летела, уже самостоятельно, то выше, то ниже, ориентируясь в переплетении улиц и домов. Ио и Пасифей, бывавшие здесь раньше, летели за ней.
Высоко над городом, над небом, над планетой, в миллионах километров отсюда мигнул и пропал маленький янтарный блик света. Юпитер прошел точку максимального сближения с Землей и отправился дальше. "Было бы здорово повторить это в следующий раз, - подумал он. - В следующий раз можно будет задержаться чуть дольше".

@темы: Пишу для, Early each day to the steps of St.Paul's...

---

16 августа - 32 мая

Не умею писать запланированные посты. Но этот нужно попытаться хотя бы) И пусть от него будет польза. На будущее.

***

Если правда, душа в каждой клеточке,
свои форточки отвори.
В моих порах
стрижами заплещутся
души пойманные твои...

Дорогая моя дочка, мой дорогой сынок. Если когда-нибудь вы у меня случитесь - а сейчас я пока еще живу без вас - этот пост вы, может быть, прочтете. Он - для вас.
Наверное, в детстве я часто рассказывала о нем. Я ведь рассказывала? (Каким было ваше детство? Я не очень вам докучала?)

Сейчас, здесь, запомните самую важную вещь:...

Сейчас, здесь, запомните самую важную вещь: все, что я рассказывала, правда. Да-да, и про фехтование, и про танцы, и игру на скрипке, и мотоциклы, и про то, что переводил с немецкого на польский и обратно, и про то, что читал "Холмса" пальцами в книге для слепых, и что готовить обожал и - честное слово, не вру - гладить: гладил галстуки, простыни, рубашки, носки и женские бюстгальтеры, подлежащие сей процедуре;
(Финарьев, даже пост про тебя невозможно написать, не затрагивая темы какого-нибудь женского белья!)
...и про стрельбу, и про то, что ноги его не топтали из континентов только Австралию и Антарктиду - и про вереницы, длинные и запутанные вереницы городов и стран, и местечек с замысловатыми названиями, в которых он побывал; про то, что, как и Брэдбэри, "окончил библиотеку", но знал больше, чем ваш профессор в университете; про то, как помог мне с английским и сольфеджио - он всегда помогал, безоговорочно и сразу. Если мог. Это правда. Правда про зайцев и разговоры до утра; про письма, про пение друг другу и сказки. Про бесчисленные этические конфликты -
(хотя этого я вам, может быть, не рассказывала?)
- про страх, который каждый из нас, по мере своих сил, убирал из другого, прогонял, оставляя только усталость - с ней ничего не поделаешь - и прочную веру во "все будет х".
Мы справились. Взяли и справились со всем, кроме одного. С этим никто не справляется, мои родные. Но не нужно бояться.
Правда, что разбирался во всем - от фенькоплетения до двигателей Титаника; что пьянел от шампанского и любил самокрутки; правда, что людей ценил больше, чем они того заслуживали - ох, как бы он поругал меня сейчас) Правда, и пожалуйста, никогда не носите в себе даже капли сомнения и неверия.
Потому что все это не главное. Не то главное, что он мог по четыре часа ходить пешком на работу и домой, когда в его кармане не было ни фунта; и не то, какой властью он обладал над людьми. Не то главное, что он читал по книге в день все свое детство и втайне посещал уроки рисования, и не то, сколько прекрасного он знал и помнил и мог цитировать. И даже не то, что за 29 лет он успел во много раз больше, чем люди успевают за всю свою длинную жизнь.
Он впечатляет, да?) О, да.
Я отвлекусь сейчас и расскажу вам один эпизод - хотя как же мне хочется рассказать вам их все! Но ведь я уже рассказала, верно? Там, в вашем настоящем. И после я скажу, что главное.
Однажды мой дед, ваш прадедушка, про которого вы наверняка тоже много слышали, показывал мне звезды. Они взошли над дачей и купали небосвод в мерцающем далеком свечении, а мы стояли и смотрели на них в корабельный бинокль, и дед рассказывал про созвездия и про Луну, и про то, как скорость света рвет время на части. Дед учил видеть самое прекрасное - а потом меня тому же учил Стриж.
- Дашочечечеченька, - писал он.
- Даа) чайный дракончик. Ко мне дед приходил, привозил яблоки и лук и еще что-то. Рассказывал, какие они счастливые и как надо радоваться тому, что дается сейчас. Неизвестно, что будет завтра - инфаркт или еще что, но сегодня они радуются жизни) Люблю их)
- Дед прав)
- Да. И ты у меня хороший) И все у меня хорошие.
Ваш прадедушка и Стриж очень сильно связаны у меня в голове. Они похожи, хотя прожили такие разные жизни и в такое разное время. Но они похожи, и я так рада, я ценю, что у меня их двое.
Когда с вами будет кто-то рядом, тот, кого вы хотели бы видеть рядом, будет совсем неважно, сколько стран он объездил и на какие вершины поднимался, умеет ли держаться в седле и говорить на шести языках, танцевать пасодобль и готовить тонкие блинчики, рисовать портреты - волосок к волоску - и разбирается ли он в звездах. Вы будете любить его не за это.
Однажды я написала 19 пунктов, почему мне не нравится один человек - парень, с которым я встречалась какой-то небольшой период. И список из 6 пунктов, почему он мне нравится. Знаете, как рассудил Стриж?
- Первый список, отрицательный, - сказал он, - 19 пунктов. 12 из 19, то есть 63% списка - уникальные личностные и поведенческие признаки этого человека, т.е. ими обладает именно он, именно потому, что это он. Второй список, положительный, 6 пунктов. Три из них - очень общие. Они могут быть присущи кому угодно другому или большинству других людей. В них мало индивидуальности, они просто тебе импонируют или тебе удобны. Два из них нравятся тебе потому, что тебе льстят. Последний интересен, но мало устойчив. Людей с хорошей профессией много. Личных, каких-то особых признаков во втором списке минимум.
- Отлично подытожил, - согласилась я. - И какой вывод мы сделаем?)
- Фигня дело.

Много-много писем хотела бы я вам написать прямо сейчас - в основном о том, что я узнала от Стрижа, чему научилась и чему он учил людей. И о неиссякаемом юморе, который до последнего не оставлял нас.
Но я уже выбилась из всех графиков, и пропустила конец самарского шестнадцатого августа, а потому буду заканчивать это совершенно иррациональное письмо.
Стриж не любил свой день рождения. Тогда я предложила отмечать его в какой-нибудь другой день - ведь на самом деле он не любил день, а не факт своего рождения. Стриж очень любил жить. Мы придумали 32 мая. Обязательно посмотрите "Тот самый Мюнхгаузен", если вы еще не смотрели его. И посмотрите "Ходячий Замок". И "Жену путешественника во времени". И "Север и Юг". И "Яркую звезду". И прочтите, все-все прочтите, что захотите и с чем вам будет по пути.
Последнее, чему он научил меня, когда был здесь, вот эта мысль:
"Подумал ещё. Есть поступки, такие же, как отрезать волосы. Хочется, тянет, но до момента, пока не сделаешь, не понимаешь, что после ничего будет не вернуть, и понадобятся годы, чтобы восстановить. И годы сожаления. Потому надо уметь взвешивать и думать".
А первое, чему я смогла научиться от него сейчас - это произошло совсем недавно - многое, что кажется плохим, может оказаться хорошим, если не спешить с выводами и рассмотреть аккуратно поближе. Ничего не остается прежним, все подлежит изменениям, но жизнь продолжается независимо ни от чего.

Сегодня я посадила куст сирени под окном дома на Лукачева. Интересно, откуда вы читаете это письмо) Живете ли в Англии или в Канаде? Или мы остались в Самаре и смотрим на эту сирень из соседних окон? Или вы колесите по свету и летаете к далеким звездам? Если так - то обязательно, пожалуйста, расскажите им, как потрясающе вкусно пахнет сирень, когда прошел дождь.

Это самое нелепое письмо, которое я когда-либо писала. А я писала немало писем.

Замерли
Заведи мне ладони за плечи,
обойми,
только губы дыхнут об мои,
только море за спинами плещет.

Наши спины - как лунные раковины,
что замкнулись за нами сейчас.
Мы заслушаемся, прислонясь.
Мы - как формула жизни двоякая.

На ветру мировых клоунад
заслоняем своими плечами
возникающее меж нами -
как ладонями пламя хранят.

Если правда, душа в каждой клеточке,
свои форточки отвори.
В моих порах
стрижами заплещутся
души пойманные твои!

Всё становится тайное явным.
Неужели под свистопад,
разомкнёмся немым изваянием -
как раковины не гудят?

А пока нажимай, заваруха, -
на скорлупы упругие спин!
Это нас прижимает друг к другу.
Спим.

@темы: Пишу для, Early each day to the steps of St.Paul's...

---

August, 1

Дождь полощет кроны деревьев за окном, плещет и стучит по карнизу. Трубно рокочет гром - так где-то наверху сталкиваются тончайшие грани мироздания. Эхо первого удара, будто футбольный мяч по полю, долго перекатывается между ватно-рыхлыми, нависшими едва ли не над землей тучами, и его заносит то на один край неба, то на другой, пока оно не растворится полностью. Игра звуков и вспышек электрического света.

Сейчас легко лежать на свежих простынях и вдыхать из окна влажный воздух со сладковатым привкусом первой августовской грозы. День выдался душный и очень жаркий.

● Фима, моя семилетняя черепаха, сегодня первый раз совершила путешествие. Она приехала в коробке к бабушке на дачу (пережив все беспокойства от наших "прекрасных" дорог и автобусов и справившись с чувством паники и оскорбленного достоинства), ее посадили в специально огражденное место прямо на землю, где росла какая-то трава и были разбросаны тонкие веточки, и она испробовала вкус свободы. Правда, сразу же после знакомства со свободой, она нашла более-менее безопасный с ее точки зрения угол и просидела там до самого нашего отбытия с дачи, периодически поворачиваясь к солнцу то одним, то другим боком и заползая под лист лопуха, когда начинал накрапывать дождик.

● Дикие подсолнухи у бабушки на даче вымахали размером с жирафа; теперь они стоят перед домом, наклонив головы, и стебли их - настоящие стволы, по которым снуют вверх-вниз усердные муравьи.

● Я же сегодня устроила себе и своей голове другой отдых. Впервые я вытащила из дома мои масляные краски и куда-то с ними отправилась. Я не рисковала раньше рисовать вне дома, зная, как быстро я могу испачкать себя и пространство вокруг радиусом в километр. Но дача - это другое дело. Здесь можно переодеться, можно попросить деда раздобыть несколько веточек для перемешивания красок (чтобы лишний раз не окунать кисти в ненужные цвета), можно устроиться в тени забора и рисовать домик с верандой, и дорожку из плит, и бабушкины пышные цветы, горящие оранжевым, красным и фиолетовым, и яркое небо, и подсолнухи-жирафы. Это был интересный опыт.

● Я посмотрела несколько фильмов о художниках-импрессионистах. То, как они творили, меня совершенно завораживает. Писсарро, рисующий крестьян, Дега с его балеринами, Сезанн и натюрморты. Конечно, Моне с неповторимыми, огромными полотнами, на которых он писал свет, конечно Гоген и его нежные, шоколадные фигуры заморских красавиц, увиденных им в путешествиях. И конечно, Ван Гог, которого я люблю с каждым днем все больше. Я не думала, что поверхностное увлечение, вызванное одной из лучших серий "Доктора Кто", способно будет перерасти в искренний интерес, а затем в фанатичное собирательство фактов, цитат, слов и кусочков его жизни, кусочков его мыслей, эха его желаний и его внутреннего крика. Ван Гог прекрасен, и он душка, он настоящий и по-детски эмоциональный, и он тихий и немногословный, и он, как и я, любил писать письма.

● И вот начинается август. Ни в один год прежде у меня не было такого чувства к августу, как нынче. Август я ждала с тоской из-за надвигающейся осени, ухода времени, бесконечно крутящегося колеса года, но в этот раз я испытываю только радость от его прихода. Мне по-прежнему не хочется его отпускать, не хочется уходить в зиму, но это отодвинулось на второй план, и я не замечаю грусти. Я знаю точно, на что хочу потратить пришедшие вдруг силы, я как будто бы подготовилась. Встала у обочины, окинула взглядом череду папоротников и валунов, сощурилась от солнца и зашагала вперед. Мне хочется выше, на самую недосягаемую высоту. Я знаю, что грусть еще придет, она там - стоит оказаться по ту сторону высокой гряды, как ты уже ступил в нее, увяз и тонешь, и нужно разводить руками ее комья, дрыгаться и плыть наверх, как можно быстрее плыть наверх.

Дождь продолжает шипеть, чай ждет меня, струясь дымком к открытому окну, занавески медленно покачиваются на ветру, шурша у острого края прикроватного столика. На меня смотрит стопка книг, и блокнот для рисования, и еще фильмы про импрессионистов, и фотографии бабушкиной дачи. И письма, и несколько гигобайт музыки. Здравствуй, август.

@темы: Калейдоскоп

---

Стираю дымок над чашкой имбирного чая

Как же чертовски медленно начиналось это лето, как же долго ползло, душным июньским дыханием липло к телу, обдирало сгоревшую кожу, путалось в колечках волос на лбу. Оно так тянулось, что казалось, конца ему не будет. Транспорт тащил нас, взмыленных и потных, куда-то, где ничуть не прохладнее, вентиляторы в домах стрекотали, гоняя по кругу один и тот же застоявшийся воздух, кондиционеры работали на полную мощность, давая временное пристанище и усугубляя очередной выход в пекло. Мы плавились на солнце, пили виски со льдом и холодное молоко, ели фрукты из холодильника, наша обувь вязла в размягченном асфальте, мы теряли сознание и не могли уснуть из-за отсутствия нормального количества кислорода. Мои первые в жизни дипломники защитились, и голова начала отдыхать от бесконечной цепи имен, дат, галочек в местах для подписей, отзывов и классических фраз. "Г-н Такой-то заслуживает отличной оценки и достоин присвоения квалификации специалиста по связям с общественностью"...
Закрываю глаза. Раз, два, три. Стираю кафедру с ее мифическими специальностями, стираю шумные коридоры, стираю смех, жару и день рождения.
Июль.
Переменчивый и холодный, и я даже умудрилась сильно заболеть. Каждый день мне звонит моя четырехлетняя ученица с проблемами в семье, и мы раз за разом прокручиваем такой диалог:
- Привет, Даша, а ты когда ко мне придешь?
- Как только я поправлюсь, солнышко.
- Я уже не могу ждать. Я собираю вещи, сейчас я поеду к тебе!
- Дружок, пока я болею, ко мне нельзя, ты ведь не хочешь заразиться?
- Нет, я все равно собираю вещи! Я сейчас приеду.
- Давай лучше я к тебе.
- Давай! Ты сейчас придешь?
- Нет, не сейчас.
- А когда ты придешь?
- Как только вылечусь, моя хорошая.
- Я не могу больше ждать!..
- Иногда нам всем бывает нужно набраться сил и подождать.
Затем ласковый, с извинениями, голос ее мамы в трубке. Благодарность за то, что пообщалась с ребенком. "Даша, она даже телефон поцеловала. Вы извините нас, пожалуйста, поправляйтесь, отдыхайте и приезжайте, мы вас очень ждем".
Бодро, насколько могу, прощаюсь. Завтра они снова позвонят.
Гора одноразовых платков растет рядом с моей кроватью, лимоны кончаются один за другим, простыни меняются, успевая за пару ночей впитать в себя столько болезни, что становятся совершенно непригодными для сна.
Время летит, как будто ему нарочно придали ускорения какие-нибудь диковинные маневры вокруг Плутона.
Закрываю глаза. Четыре, пять, шесть. Стираю июльский ветер и оконную раму, в которую устала смотреть, и мольберт с недорисованным небом, стираю дымок над чашкой имбирного чая, стираю холсты и вазу с набором кистей.
Август. Всякий раз мне пронзительно хочется, невыносимо, отчаянно хочется, чтобы август растянулся в бесконечность - вперед и назад, чтобы просто всегда был август. Потом вспоминаю, как сильно я люблю весну и начинаю сомневаться. Но за неимением веских доводов, в преддверии осени, весна проигрывает и исчезает в воспоминаниях, до которых сейчас и не дотянуться. И все погружается в яркий запах травы и сена, в масляные брызги отцветающих подсолнухов на полях вдоль трассы, деловитое чириканье готовящихся птиц, волжскую топазную синеву и погруженные в дымку холмы по ту сторону реки, в загорающиеся янтарем деревья и в их шепот ранними вечерами, и в потоки Персеид, рассыпающих древний свет, хотя им, наверное, и невдомек, а может быть даже наплевать. Если бы вы были кометой или целой падающей звездой, вас бы, по всей вероятности, мало заботило, сколько народу задирает головы, чтобы загадать желание, хотя тут, конечно, все дело в воспитании. Если ваш папенька подробно рассказывал вам в детстве, когда вам было каких-то там две тысячи лет от роду, о людях, об их мечтах и о таинстве загадывания желания, то вы, разумеется, прониклись и все понимаете. Находите человека - вот он, на склоне холма, в куртке цвета хаки, с шапкой в кармане и белокурым вихром, смотрит васильковыми глазами вперед и не видит ничего, кроме одной, до одури тяжелой, неподъемной мечты, - разглядываете его, вздыхаете, и срываетесь вниз. Ваша жизнь заканчивается, вы летите, продлевая мгновения, замирая от восторга и от тоски, и смотрите, смотрите на него через миллиарды световых лет, и на одну крошечную секунду ему становится не одиноко.
Закрываю глаза. Семь, восемь, девять. Стираю подсолнухи и стога сена, стираю трассу и костры, стираю облака розового золота и звездопады снов.

@темы: Калейдоскоп

---

Есть такие маршруты, части пути, на которых ничего не происходит. Едешь ровно, по обе стороны дороги поля. Впереди - небо, позади - небо. Ни колдобин на асфальте, ни оврагов, ни горок, ни изгибов. Монотонное мелькание знаков и столбов, тик-так, тик-так. И вот ты едешь.

@темы: Просто нельзя не

---

Сколько их, тысячи? Как звезды, которые мы видим. Мысли, оформленные, будто в птичьи крылья, в слова, в картины, в музыку, и отпущенные летать над всем. А сколько их скрыто за далью горизонта и за пронзительной полосой заката? Миллионы. Как представлю, что мы все это можем, так мир становится правильным сразу. Все получится.

@темы: Просто нельзя не

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра